Новости политика Россия - iCity.life Тверь

Небольшой кабинет с покатым потолком, книжными стеллажами вдоль стен, столом в центре с кучей наваленных на нем бумаг и компьютер. Здесь работает Ноам Хомски, наверное, самый влиятельный лингвист последних десятилетий, а также главный лидер левых радикалов во всем мире. Кабинет Ноама Хомски расположен в здании, которое таковым не является. Центр Рэя и Марии Стата, являющийся частью Массачусетского технологического института, поражает своей необычной архитектурой. Его спроектировал Фрэнк Гери (Frank Gehry), автор архитектурного облика музея Гуггенхейма в Бильбао.

Достаточно беглого взгляда на комплекс зданий, чтобы почувствовать неповторимый стиль Гери. Все дело в том, что строения, носящие имена Александра Дрейфуса (Alexander W. Dreyfoos), в котором расположен кабинет Хомски, и Вильяма Гейтса (William H. Gates), финансировавшего строительство, имеют не прямые, а скошенные стены.

Критики Хомски рассматривают здание как несуразицу. В свои 87 лет ученый не меняет воззрений с 60-х годов прошлого века, когда он выдвинул теорию о том, что люди запрограммированы на то, чтобы говорить на языке так, как это заложено в наших нейронах. То же самое относится и к области политики, где он, как и тогда, исповедует левые идеалы. Хомски подвергается критике, как и Центр Рэя и Марии Стата. Не столько в области лингвистики, где его взгляды остаются главенствующими, сколько в политике. Его обвиняли в оправдании геноцида, когда он выступал за свободу слова даже в таких вопросах как отрицание Холокоста — что выглядит весьма странным, поскольку он сам еврей —, в том, что он играл на руку диктаторам, всегда и везде выступал против Запада в целом и США в частности.

El Mundo: Обама только что совершил визит на Кубу. Это знак того, что политика США начинает меняться?

Хомски: Нет. Это признак того, что мощь в США быстро уменьшается. Говоря «мощь», я имею в виду способность навязывать свои решения другим странам, именно так определяют мощь в международных отношениях. Поездка была представлена как смелая политическая инициатива Обамы, направленная на то, чтобы покончить с изоляцией Кубы. В действительности, именно США рисковали оказаться в изоляции на американском континенте из-за своей твердолобой позиции по отношению к Кубе. В 2014 году, на встрече глав государств американского континента, состоявшейся в Сантьяго-де-Чили, США оказались в одиночестве по двум вопросам: их политике в отношении Кубы и борьбе с наркотиками. Было очевидно, что на следующей встрече на высшем уровне, которая должна состояться в Панаме, США вообще могут оказаться в изоляции.

— Закат США происходит прежде всего на фоне усиления Китая. Существует ли опасность конфликта между двумя странами?

— Не думаю, поскольку Китай проводит политику сдерживания в области обороны и международных отношений, не имея при этом намерения заявить о своей мощи. За исключением Южно-Китайского моря (часть Тихого океана, в семь раз больше Испании, которую Пекин по сути дела пытается присоединить), самые серьезные проблемы возникают в отношениях с Россией. Недавно, бывший министр обороны в администрации Клинтона Уильям Перри (William Perry) заявил, что риск ядерного конфликта с Россией сейчас выше, чем во времена холодной войны. Сейчас возникла дуга нестабильности вдоль западных границ России, от Прибалтики до Турции, включая Украину.

— А Китай тем временем превращается в сверхдержаву…

— В экономическую сверхдержаву..

— Хотя Китай превращается в экономическую сверхдержаву, останутся ли по-прежнему США преобладающей силой в мире в течение ближайших десятилетий?

— Они будут оказывать преобладающее влияние. Но они быстро утрачивают мощь. Если вернуться к Латинской Америке, которая в течение 500 лет находилась под иностранным владычеством, то сейчас положение дел там меняется. Экономический мир был однополярным, потому что когда окончилась Вторая мировая война, США имели такую мощь, какой не имела ни одна страна за всю историю. Затем он стал трехполярным, державшимся на трех осях: США, Германии и Японии. Сейчас, с выходом на мировую арену БРИКС, Тайваня и других локомотивов экономического прогресса он стал многополярным. В военном плане США нет равных. Но это не означает, что они могут навязать свою точку зрения остальным. Когда американские власти заявляют, что «осуществляют лидерство сзади», то они не лгут. Это выражение родилось во время интервенции в Ливию в 2011, во главе с Великобританией, которая подтолкнула Францию, а та, в свою очередь, США. Сейчас США проводят в Сирии абсолютно противоречивую политику. Обама поддерживает сирийских курдов, наиболее эффективную силу, борющуюся с ИГ, но эти же самые курды поддерживают связи с иракскими курдами, некоторые из которых состоят в организациях, считающимися в США террористическими. С другой стороны, турецкие курды рассматриваются правительством этой страны —одного из важных членов НАТО- в качестве главной угрозы своей национальной безопасности.

— Когда у Вас берут интервью, то нельзя не спросить, сделали ли США что-то полезное, и существует ли та великая держава, которую можно было рассматривать в качестве примера?

— Таких держав нет. Великие державы — это вам не благотворительные организации, ставящие перед собой задачу бороться с несправедливостью во всем мире. Они прежде всего стремятся к максимальному наращиванию собственной мощи. Иногда, такая политика дает положительные результаты. Например, оккупация Европы Соединенными Штатами после Второй мировой войны была в значительно мере антидемократической, а в некоторых странах, в частности, в Греции и Италии, привела к подавлению радикального демократического строя [в обеих странах коммунисты не смогли прийти к власти, что привело к гражданской войне в Греции]. Однако, европейцы успешно восстановили свои страны. В течение двух веков Европа была самым варварским местом на Земле, зато теперь, благодаря ЕС, стала очень мирной.

— Это было решением США или просто стало случайностью?

— Отчасти план был разработан в Вашингтоне. США поддержали объединение Европы, поскольку это сулило больше выгоды их компаниям, предпочитавшим единый рынок. Но верно также и то, что во время холодной войны США боялись, что Европа станет третьей силой между Вашингтоном и Москвой.

— Но США по-прежнему тесно связаны с Европой. Сейчас, в рамках действий НАТО, они патрулируют границы Евросоюза и играют активную роль в разрешении кризиса с беженцами. Они также взяли на себя значительную часть расходов. Дело даже доходит до того, что зачастую европейцы вообще не выделяют средств на оборону и внешнюю политику, будучи уверенными, что США возьмут их на себя.

— Потому что у самых богатых есть самое настоящее государство всеобщего благоденствия, но самые богатые хотят еще большего. Они не хотят, чтобы хоть как-то ограничивали их возможности обирать остальных.

— Эта технология служит богатым?

— Нет. Кому она служит — вопрос политических предпочтений.

— К чему нас может привести подобное положение?

— Возможно, к большей демократии. Политическая партия «Мы можем» (Podemos) не выступает против демократии, она хочет больше демократии. Как и «Сириза», до того, как она сдала позиции. Случай Греции представляет интерес. Они созвали референдум. То, что греки участвую в решении своих вопросов, не является антидемократичным. Антидемократичной была истерия, поднятая ЕС. Евробюрократы стерли «Сиризу» в порошок, чтобы показать европейцам о бессмысленности какого-либо упования на расширение демократии.

— По Вашему мнению, ситуация стабильная?

— Нет, не очень. Когда центр лихорадит, начинаются крайности. Я достаточно стар и уже плохо помню выступления Гитлера по радио. Помню возбуждение, страх… Это пугало и происходило в Германии в 30-е годы. Десятилетием раньше, в 20-е годы, Германия находилась на вершине западной цивилизации в области науки и культуры. А через десять лет рухнула в самую глубокую пропасть в истории человечества. Вот что происходит, когда исчезает центр.

— Что Вы думаете по поводу теории сингулярности, согласно которой, в будущем, лет через 25–100, машины будут способны обучаться и смогут заменить людей?

— Это чушь. Мы сами себя уничтожим намного раньше при помощи ядерной войны. Или вызвав потепление климата на Земле.